у меня творческая импотенция. есть чему порадоваться, о чем написать, что вспомнить и чем вдохновиться, но сделать я ничего не могу.
иногда, пока я еду в машине я физически чувствую, как проходит секунда за секундой, размеренно, но твердо и без сбоев. и я думаю, как каждую секунду жизни я трачу на этот город, этих людей, бессмысленное топтание в грязи и вихре ничего не значащих разговоров. я часто думаю о том, как умру и как буду выглядеть после этого. я словно вижу, как с каждым днем все больше отягощаются лица людей вокруг, как обвисает кожа, впадают глаза, вырезаются морщины и засаливаются поры. я ненавижу себя за то, что я здесь, и я мало что делаю, чтобы отсюда убраться. я ничего не делаю для этого. это какая-то разновидность апатии.
этой осенью я часто вспоминаю канун Нового года, каким он был в детстве. и думаю, что хочу так же, как и тогда, просто лечь под елкой и смотреть в потолок через ветки под звук телевизора. помню, как рядом лежал сундук с игрушками и пахло новогодней пылью с чердака. помню, внутреннее спокойствие. я хочу этого спокойствия и не думать ни о чем, ни за что и ни за кого не переживать. я хочу такого тепла и умиротворения, такой защищенности. мое детство - это, скорее, вот это умиротворение и спокойствие, чем какая-то там беззаботность. и мне его безумно не хватает.
моя апатия - как гнойная рана, иногда я забываю о ней, благодаря каким-то смутным обрывкам того, что мне дорого или что делает меня счастливой. время от времени, когда на улице тепло и в лицо дует влажный ветер, вечер еще как бы не наступил, но на улочке, по которой я иду домой, уже горят желтыми лампочками окна, а я иду домой, мне становится очень хорошо. я словно что-то вспоминаю, отчего мне становится спокойно. а потом все вмиг обрушивается, и я как-будто не успеваю разогнаться, чтобы взлететь. мне опять плохо. я словно задеваю эту рану и из нее сочится гной и все тело отдается болью и дрожит.
наверное, это все так пафосно звучит, но точнее и по другому я не могу или не умею описывать. мне так это надоело, но не настолько, чтобы встряхнуть себя. этот гной внутри меня отравляет и заставляет ненавидеть все, окрашивает в желчно-белый цвет все эмоции. это все так странно и нехорошо.
до сих пор, когда я натыкаюсь на июльские фотографии из Киева, меня выворачивает наизнанку, мне становится жутко и я понимаю, что лучше бы я их и не делала, чтобы не вспоминала об этом потом. пока была там, я находилась в загнанном состоянии отчаяния, а сейчас этот самый ужас я выхаркиваю по вечерам с кровью. теперь все отчетливее вспоминается время, 14 лет назад, по этим самым тошнотворным эмоциям. иногда я сижу за ноутбуком и тупо уставившись думаю о том, что наше горе делает из нас тех, кто мы есть. у кого-то его больше, у кого-то меньше. и дело не в заслуженности этого горя, а в том, кем ты от него становишься, наверное. и я не о человеколюбии говорю или религии, я считаю что людей можно ненавидеть, даже нужно. иногда ты имеешь на это право. а о том, что нужно уметь увидеть себя со стороны с этим горем, чтобы не потерять свое лицо где-то в этих страданиях.
весь день такие мысли, я могу думать о своей смерти минут тридцать, лежа в кровати рано утром, думать о родителях, что бы они делали, если бы меня не было, о несчастных людях вокруг меня, о возможных вариантах и упущенных событиях и все это роится в голове с таким шуршанием, как сухие листы в старых дешевых тетрадках.
день проходит за днем, неделя за неделей, месяцы проскакивают друг за другом. и я все жду чего-то - что вот скоро домой идти и снова слушать Гласса, жду выходных, жду баскетбола, жду зарплаты, а в воскресение - массаж утром, и надо бы выбрать наушники, а потом я сижу в понедельник вечером дома и мне страшно, потому что у меня проходит жизнь, а я тут.
наверное, это мои старые цели как призраки не дают мне жить и не замечать всей грязи на улицах, безграмотности окружающих и серости вокруг. но я не могу забыть о них. это было бы предательство самой себя. но нет какой-то опоры, чтобы бежать отсюда. и я сижу и ничего не делаю и старею тут. почти что без вдохновения, лучше чем многие, но не лучше всех. вот такие у меня мысли - размеренные, но отчаянные.
наверное, мне нужен хороший пинок под зад, чтобы начать хоть что-то делать. или погрузиться в самую тень депрессии и потом вынырнуть, или подняться вверх. но вниз совсем не хочется.
иногда, пока я еду в машине я физически чувствую, как проходит секунда за секундой, размеренно, но твердо и без сбоев. и я думаю, как каждую секунду жизни я трачу на этот город, этих людей, бессмысленное топтание в грязи и вихре ничего не значащих разговоров. я часто думаю о том, как умру и как буду выглядеть после этого. я словно вижу, как с каждым днем все больше отягощаются лица людей вокруг, как обвисает кожа, впадают глаза, вырезаются морщины и засаливаются поры. я ненавижу себя за то, что я здесь, и я мало что делаю, чтобы отсюда убраться. я ничего не делаю для этого. это какая-то разновидность апатии.
этой осенью я часто вспоминаю канун Нового года, каким он был в детстве. и думаю, что хочу так же, как и тогда, просто лечь под елкой и смотреть в потолок через ветки под звук телевизора. помню, как рядом лежал сундук с игрушками и пахло новогодней пылью с чердака. помню, внутреннее спокойствие. я хочу этого спокойствия и не думать ни о чем, ни за что и ни за кого не переживать. я хочу такого тепла и умиротворения, такой защищенности. мое детство - это, скорее, вот это умиротворение и спокойствие, чем какая-то там беззаботность. и мне его безумно не хватает.
моя апатия - как гнойная рана, иногда я забываю о ней, благодаря каким-то смутным обрывкам того, что мне дорого или что делает меня счастливой. время от времени, когда на улице тепло и в лицо дует влажный ветер, вечер еще как бы не наступил, но на улочке, по которой я иду домой, уже горят желтыми лампочками окна, а я иду домой, мне становится очень хорошо. я словно что-то вспоминаю, отчего мне становится спокойно. а потом все вмиг обрушивается, и я как-будто не успеваю разогнаться, чтобы взлететь. мне опять плохо. я словно задеваю эту рану и из нее сочится гной и все тело отдается болью и дрожит.
наверное, это все так пафосно звучит, но точнее и по другому я не могу или не умею описывать. мне так это надоело, но не настолько, чтобы встряхнуть себя. этот гной внутри меня отравляет и заставляет ненавидеть все, окрашивает в желчно-белый цвет все эмоции. это все так странно и нехорошо.
до сих пор, когда я натыкаюсь на июльские фотографии из Киева, меня выворачивает наизнанку, мне становится жутко и я понимаю, что лучше бы я их и не делала, чтобы не вспоминала об этом потом. пока была там, я находилась в загнанном состоянии отчаяния, а сейчас этот самый ужас я выхаркиваю по вечерам с кровью. теперь все отчетливее вспоминается время, 14 лет назад, по этим самым тошнотворным эмоциям. иногда я сижу за ноутбуком и тупо уставившись думаю о том, что наше горе делает из нас тех, кто мы есть. у кого-то его больше, у кого-то меньше. и дело не в заслуженности этого горя, а в том, кем ты от него становишься, наверное. и я не о человеколюбии говорю или религии, я считаю что людей можно ненавидеть, даже нужно. иногда ты имеешь на это право. а о том, что нужно уметь увидеть себя со стороны с этим горем, чтобы не потерять свое лицо где-то в этих страданиях.
весь день такие мысли, я могу думать о своей смерти минут тридцать, лежа в кровати рано утром, думать о родителях, что бы они делали, если бы меня не было, о несчастных людях вокруг меня, о возможных вариантах и упущенных событиях и все это роится в голове с таким шуршанием, как сухие листы в старых дешевых тетрадках.
день проходит за днем, неделя за неделей, месяцы проскакивают друг за другом. и я все жду чего-то - что вот скоро домой идти и снова слушать Гласса, жду выходных, жду баскетбола, жду зарплаты, а в воскресение - массаж утром, и надо бы выбрать наушники, а потом я сижу в понедельник вечером дома и мне страшно, потому что у меня проходит жизнь, а я тут.
наверное, это мои старые цели как призраки не дают мне жить и не замечать всей грязи на улицах, безграмотности окружающих и серости вокруг. но я не могу забыть о них. это было бы предательство самой себя. но нет какой-то опоры, чтобы бежать отсюда. и я сижу и ничего не делаю и старею тут. почти что без вдохновения, лучше чем многие, но не лучше всех. вот такие у меня мысли - размеренные, но отчаянные.
наверное, мне нужен хороший пинок под зад, чтобы начать хоть что-то делать. или погрузиться в самую тень депрессии и потом вынырнуть, или подняться вверх. но вниз совсем не хочется.
